Общественный поток сознания

[Cezar]

И снова Губерман.

Рука фортуны загребает
из неизведанных глубин,
и в оголтелом разъе*ае
вдруг объявлется раввин.

[ПостороннимВ]

Совершенно не гарики. Но, увы, опять февраль.

В феврале чем позднее, тем меньше ртути.
Т.е. чем больше времени, тем холоднее. Звёзды,
как разбитый термометр: каждый квадратный метр
ночи ими усеян, как при салюте.

Восходящее желтое солнце следит косыми
глазами за мачтами голой рощи,
идущей на всех парусах к цусиме
крещенских морозов. Февраль короче
прочих месяцев и оттого лютее.
Кругосветное плавание, дорогая,
лучше кончить, руку согнув в локте и
вместе с дредноутом догорая
в недрах камина. Забудь цусиму!
Только огонь понимает зиму.
Золотистые лошади без уздечек
масть в дымоходе меняют на масть воронью.
И в потемках стрекочет огромный нагой кузнечик,
которого не накрыть ладонью.

[Кролик]

В феврале чем позднее, тем меньше ртути.
Т.е. чем больше времени, тем холоднее. Звёзды,
как разбитый термометр: каждый квадратный метр
ночи ими усеян, как при салюте.

Восходящее желтое солнце следит косыми
глазами за мачтами голой рощи,
идущей на всех парусах к цусиме
крещенских морозов. Февраль короче
прочих месяцев и оттого лютее.
Кругосветное плавание, дорогая,
лучше кончить, руку согнув в локте и
вместе с дредноутом догорая
в недрах камина. Забудь цусиму!
Только огонь понимает зиму.
Золотистые лошади без уздечек
масть в дымоходе меняют на масть воронью.
И в потемках стрекочет огромный нагой кузнечик,
которого не накрыть ладонью.

Это не Бродский?

[ПостороннимВ]

Каюсь, Бродский.

В феврале далеко до весны,
ибо там, у него на пределе,
бродит поле такой белизны,
что темнеет в глазах у метели.
И дрожат от ударов дома,
и трепещут, как роща нагая,
над которой бушует весна,
белизной седину настигая.

Он же.

[Кролик]

Каюсь, Бродский.

Надо же, угадала по внешним приметам стиля.

В феврале далеко до весны,
ибо там, у него на пределе,
бродит поле такой белизны,
что темнеет в глазах у метели.
И дрожат от ударов дома,
и трепещут, как роща нагая,
над которой бушует весна,
белизной седину настгая.

Он же.

Любил он почему-то зимние месяцы.

[Phobos]

...Cezar писал:
Рука фортуны загребает
из неизведанных глубин,
и в оголтелом разъе*ае
вдруг объявлется раввин.

Вчера случайно наткнулся - раньше прочесть не довелось. Живая иллюстрация к Губерману.

...Пристреляв автоматические винтовки М-16, солдаты вернулись в лагерь усталые и недовольные. Их встретил неверный свет фонарей да гул генератора. Проходя мимо командирской палатки, с меня слетела швейковская шапочка, я бросился ее поднимать и обратил внимание на стоящего рядом с палаткой согбенного немолодого еврея в черной кипе, с сильно запущенной бородой и теми, не дающими другим народам покоя глазами, в которых навечно отразилось Окончательное Решение.
Эйнштейн сказал: "Бля буду! Не может быть! Да нет же, точно: он!" И с криком "Петруха, друг!" бросился на еврея и прижал его к груди.
"Ба! Да они знакомы!" - воскликнул Шмулик. "Русские все между собой знакомы", - заметил кто-то из солдат.
Догадливый читатель уже догадался, а недогадливому я объясню, что Петруха, он же - Пинхас Бен-Шимон, как раз и был тем самым русским раввином, которого заботливый Шмулик выписал для скромной домашней церемонии.

..."С Петькой Гайденко мы знакомы с восьмого класса - как в физматшколу поступили. Вы не поверите, но тогда он был неимоверно жизнерадостным хлопцем. Заводной ужасно. Однажды поспорил, что насрет под дверью кабинета директора, Екатерины Харлампьевны. И выиграл спор... А еврейская грусть у украинского хлопца начала проявляться только в конце девятого класса по причине несчастной любви к одной рыжей жидовочке.
Лариса Эрлих ее звали. Так себе, ничего особенного, играла на скрыпочке в Гнесинке.
И как-то раз в рюмочной... Ну вот, значит, взяли мы водки, хряпнули, закусываем бутербродом с килькой - помните? на каждые пятьдесят грамм обязывали покупать бутерброд, и Петруха мне и говорит: "Альберт! - говорит, - если ты мне друг, то открой
мне вашу еврейскую тайну. Что я должен сделать, чтобы Лариса меня полюбила?"
У меня от злости аж килька поперек горла встала. "Ах ты, сука!, -думаю, - два года дружим, одну рекреацию, можно сказать, топчем, а ты меня, оказывается, за жидо-масона держишь! Ну я тебе тайну-то сейчас приоткрою, хохляндия!" И говорю ему очень доверительно: "Ты должен выучить идиш! Ни одна еврейская девушка не устоит перед гоем, если он знает идиш. Выучи идиш,
и Лариска - твоя!"
Петро купился на раз, я даже не ожидал, что так легко все получится. Как это на иврите говорится: кше hа-з'аин омэд hа-сэхель ба-т'ахат, да? (Когда встает х.., разум уходит в жопу) классная пословица! Короче, достал я ему грамматику, изданную при журнале "Совьетиш Геймланд", и через месяц упорный Гайденко уже мог вести несложную бытовую беседу на идиш. С моей бабушкой. Потому что, Лариска, разумеется, никакого идиша не знала. Но, если я Петра простебал и только, то она довела его до членовредительства.
В смысле, буквально. Эта иезуитка заявила ему, что даст только после того, как он сделает обрезание. Петр пришел домой, взял ножик, оттянул крайнюю, не побоюсь этого слова, плоть, и - чикнул!
Неделю он провалялся с абсцессом и почти ничего не пил, так как, писая, ему было мучительно больно за все прожитые годы. Oклемавшись, он пошел к Лариске с отчетом, но она и смотреть не стала. Сказала, что не любит его и не полюбит никогда, пусть он хоть все там себе отрежет. Ну что мужику оставалось? С базовым знанием идиша, обрезанным концом и неразделенной любовью... Как в песне поется: "Мне теперь одна дорога, мне другого нет
пути: "Где тут, братцы, синагога? Расскажите, как пройти!"
В десятом классе мы с Гайденко, считай, почти что уже не общались. Интересы стали слишком разные. У меня в школьной сумке лежал томик Бродского и бутылка портвейна, а у него - Библия и тфилин.
А в Израиле я с ним ни разу не виделся. Странно, что вообще узнал. Ох, постарел мужик, ох постарел!.. В Алон Швуте живет. Семеро детей. А был же мальчик...

http://lib.baikal.net/koi.cgi/NEWPROZA/ ... slator.txt

[Ponny]

странно, я вчера задумалась, насколькко круто, что на русском пишутся армейские рассказы двух стран, а не одной. Самое смешное - это всегда армейские рассказы.
И в совершенно другой стране, другой культуре написано так, что мне понятно и близко

[Phobos]

Ну, Швейк это ведь тоже своего рода армейский рассказ. Неважно, из какой страны, главно чтоб талантливо написано было.

[Ponny]

Ну, Швейк это ведь тоже своего рода армейский рассказ. Неважно, из какой страны, главно чтоб талантливо написано было.

и Швейка я тоже вспоминала Я просто почему-то вчера прониклась этой мыслью. Что казалось бы где-то там, между синайским и равийским полуостровами люди пишут воспоминания на том же языке.

[san]

кстати, а куда подевались все фотки?

[ПостороннимВ]

to Кролик
Возвращаю на место Бродского, чтобы ни у кого не возникало недоуменных вопросов.
По поводу зимы - это из Мураками - "Иногда эти русские говорят очень дельные вещи. Не оттого ли, что зимой вообще лучше думается?"
А Бродский... К химикам он относился своеобразно, с угасшей ревностью.

[Глюк]

Overhead the albatross
hangs motionless upon the air...

[ПостороннимВ]

*
Приходит март. Я сызнова служу.
В несчастливом кружении событий
изменчивую прелесть нахожу
в смешеньи незначительных наитий.

*
Здесь, в старых переулках за Арбатом,
Совсем особый город… Вот и март.
И холодно и низко в мезонине,
Немало крыс, но по ночам – чудесно.
Днем – ростепель, капели, греет солнце,
А ночью подморозит, станет чисто,
Светло – и так похоже на Москву...

[ИСН]

А ещё я весне благодарен
За Отчизну, что всё же живёт,
И за то, что в апреле Гагарин
Совершил свой высокий полёт.

[ПостороннимВ]

Ну что ж - весна!
Улыбка обезьянки.
Лукавые очистки апельсинов,
Портовый воздут между влажных стен.
Нам ворожат
Печальные цыганки,
И мы во сне вздыхаем, обессилев,
Предчувствие дождей и перемен.

[ИСН]

С войной покончили мы счеты,
Бери шинель,
Пошли домой.

[Nord]

Дымилась роща под горою,
И вместе с ней горел закат,
Нас оставалось только двое
Из восемнадцати ребят.
Как много их, друзей хороших,
Лежать осталось в темноте
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.

Светилась, падая, ракета,
Как догоревшая звезда.
Кто хоть однажды видел это,
Тот не забудет никогда.
Он не забудет, не забудет
Атаки яростные те
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.

Над нами "мессеры" кружили,
И было видно словно днем,
Но только крепче мы дружили
Под перекрестным артогнем.
И как бы трудно ни бывало,
Ты верен был своей мечте
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.

Мне часто снятся все ребята,
Друзья моих военных дней.
Землянка наша в три наката,
Сосна сгоревшая над ней.
Как будто вновь я вместе с ними
Стою на огненной черте
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.

[Кролик]

Бузина
Бузина цельный сад залила!
Бузина зелена, зелена!
Зеленее, чем плесень на чане,
Зелена - значит, лето в начале!
Синева - до скончания дней!
Бузина моих глаз зеленей!

А потом - через ночь - костром
Ростопчинским! - в очах красно
От бузинной пузырчатой трели,
Красней кори на собственном теле
По всем порам твоим, лазорь,
Рассыпающаяся корь

Бузины... Не звени! Не звени!
Что за краски разведены
В мелкой ягоде, слаще яда!
Кумача, сургуча и ада -
Смесь, коралловых мелких бус -
Блеск, запекшейся крови - вкус!

Бузина казнена, казнена!
Бузина - цельный сад залила
Кровью юных и кровью чистых,
Кровью веточек огнекистых -
Веселейшей из всех кровей:
Кровью сердца -твоей, моей...

А потом - водопад зерна,
А потом - бузина черна,
С чем-то сливовым, с чем-то липким.
Над калиткой, стонавшей скрипкой
Возле дома, который пуст, -
Одинокий бузинный куст.
_
Новоселы моей страны!
Из-за ягоды бузины,
Детской жажды моей багровой,
Из-за древа и из-за слова:
Бузина (по сей день - ночьми...),
Яда - всосанного очьми...

Цветаева. Поздняя.

[ПостороннимВ]

Ну возьми же гитару,
Возьми на колено своё -
Как ребенка -
И струны потрогай.
И склонись к ней щекою,
И гриф охвати, как копьё -
Всей рукой,
Остальное от Бога.

Через несколько дней
Я забуду мотив и слова
И уйду
В сумасшедшее лето.
Мне охватит колени волной -
И морская трава
перепутает
Вечер с рассветом.

А потом -
За снегами снега -
Всё тесней и тесней
Полетят
На опальные крыши.
И за сотни ненужных земель
И потерянных дней
Неужели
Тебя не услышу?

Я с твоей телеграммой
В пути разминусь, прилечу -
И на миг
Задохнусь у порога...
Ну, возьми же гитару,
Настрой -
И помедли чуть-чуть.
Помолчим
Перед дальней дорогой.

Ирина Ратушинская

[Marxist]

Мосты развели,
Я заперт в этом прокуренном доме.
Усталость снаружи, веселье внутри...
Роняю лицо в прохладу чьих-то ладоней.
Расслаблен и пуст,
Пославши в зад всю гамму страданий,
Как утлый баркас, в море бросивший груз,
От боли свободен и от ожиданний.

Спасибо за дождь,
За нежность, за музыку и за молчанье;
За то, что не ждёшь,
За то, что не просишь о новом свиданьи.
Сурдинной трубой
Нас кутает ночь, чтобы мы доползли до зари.
Я рад быть с тобой...
И, знаешь, я рад, что мосты развели...

Борис Рывкин